Крысолов - Страница 95

Стук копыт опять изменил ритм. Медленные удары — осторожно, с трудом размещая огромные копыта на крошечных ступенях, двое еще поднимались по лестнице. Но один мчался по ровному полу быстро, как только мог.

Уже на площадке второго этажа?.. Если он появится здесь, пока Бавори будет хотя бы отдаленно выглядеть хозяйкой положения — прежней, уверенной в себе, жестокой и для баскеров богоподобной, — не будет ни единого шанса. Обойма в “хеке” сможет остановить одну тварь. Крысы, может быть, отвлекут еще одного. Но не трех сразу…

— На колени, — повторил Стас.

Хорошо: голос не задрожал, хотя нервы были взведены до предела.

Но Бавори еще не сломалась. Лишь подняла руку к распоротой щеке, из которой хлестала кровь и сукровица, зажимая рану. И вновь — глаза в глаза.

Стас ударил. Стальной кончик рассек воздух и ударил в то же место, но теперь по тыльной стороне кисти, зажимавшей рану, распоров на костяшках пальцев кожу и размозжив сустав среднего пальца.

На этот раз Бавори взвыла. Едва слышно, сквозь стиснутые зубы, но и этого было достаточно. Не важно, насколько громко. Важен лишь сам крик — как признание того, что тебе нужна помощь. Согласие с тем, что ты не хозяин положения…

Но на колени не встала.

Частый стук копыт по лестнице опять замедлился и на этот раз не выправился. Одна пара копыт застучала быстро. Другая, третья… Уже на площадке третьего этажа. Оттуда до лаборатории лишь коридор — широкий коридор, можно бежать, не царапая плечи о стены, не отвлекаясь ни на что, кроме бега…

Скалолазка и Рыжик уже не смотрели на Бавори. Напряглись по-настоящему, развернулись — туда, к двери, откуда грохотали копыта и еще шкрябало, словно что-то острое волокли по полу, царапая плитку. Только там, конечно, ничего не волокли. И вспарывался не пол, а потолок. Это рога здоровенной твари, еле развернувшейся на лестнице, для которой даже высокие потолки коридора слишком низки.

Стас ударил еще раз.

И на этот раз глаза Бавори скользнули в сторону и испуганно закрылись. Она вскинула руку, защищаясь. Она еще не смирилась, не встала на колени, но уже и не была хозяйкой, которой нечего бояться…

Зря. Удара не было. Стас увел хлыст вверх, над ее головой. Переложил налево и стегнул, подавшись вперед. Чтобы хлыст не ужалил, а захватил, обвился… На этот раз хлыст улетел не к лицу, а стегнул ее по ноге, дважды обвившись вокруг лодыжки.

Рывок, и Бавори, потеряв опору, упала на колени.

В дверь влетел баскер. Сжавшись, скрючившись в три погибели, выкрутив шею боком, чтобы впихнуть размашистые рога по диагонали, напрочь выбив плечами косяк, рыча от ярости, но протиснулся… и замер.

Сзади, раздраженно рыча, в косяк протиснулся второй, но наткнулся на спину товарища. И тоже замер. Пораженно уставившись на Того, Кто Главный. На вставшую на колени хозяйку…

Бывшую.

Тот, Кто Главный — он не стоит на коленях.

Бавори услышала их.

— Attack!

Она попыталась подняться, но Стас дернул хлыст. Обмотавшийся вокруг лодыжки конец рванул Бавори вниз, она опять упала на колени, не удержалась, выставила руки, оказавшись на четвереньках…

— Repress, — сказал Стас.

Повелительно, четко — но спокойно. Хозяин может быть зол, но он всегда хозяин. Он не боится, что его не послушаются. Даже мысли такой не допускает.

Из коридора появилась третья морда. Удивленно уставилась на Стаса через спины своих товарищей.

На какой-то миг баскеры замерли.

Attack — значит, надо атаковать. Того, кто стоит перед женщиной в черной коже, которая здесь командовала всегда…

Но Тот, Кто Главный — он не стоит на коленях. И хлыст не у женщины. Хлыст у того, кто перед ней. У того, кто стоит на ногах, а не на коленях. И он дал команду прекратить неповиновение.

Какой-то миг они не знали, что делать. Бавори поднималась с колен: хлыст размотался, соскользнул с ноги… Второй баскер покосился на Стаса, словно решил двинуться вперед, отпихнуть с дороги товарища и заняться тем, кого приказала атаковать женщина…

Но не успел. Товарищ, первым ворвавшийся в комнату — наверно, потому, что первый верно среагировал там, внизу, в холле, на приказ бежать сюда, — и на этот раз первым принял решение.

И ткнул передним копытом Бавори в плечо. Несильно, как-то робко, словно не веря самому себе, что делает это, но Бавори и этого хватило. Она так и не встала — рухнула на колени, впечатав их в салатовую плитку…

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Сам по себе секвенсор весил килограммов триста. Но просто так перевозить его нельзя, слишком тонкая механика. Одних силовых микроскопов две дюжины. Нести пришлось в контейнере-амортизаторе, а это еще два центнера. Итого полтонны.

Баскеры тащили его, как гроб. Встав на дыбы, чинно вышагивали, покрякивая от натуги.

И все трое с опаской косились то на Стаса, то на хлыст в его руке, то на крыс, шныряющих вокруг…

На краю плаца Стас остановился.

Баскеры тут же замерли, но Стас махнул рукой вперед:

— Go!

А сам обернулся назад, к площади, окруженной домиками и стойлами. Целые. Непорядок.

— Рыжик! Скалолазка! Ушастик!

Тут как тут. И Лобастый — чуть поодаль и чуть смущенный, почему это он не потребовался. Ничего, и до тебя очередь дойдет…

Стас скинул с плеча рюкзак, развязал тесемки и выгреб из внутреннего кармашка все воспламеняющиеся шашки, бросая их прямо под ноги. Оглядел плац, здания по периметру… Поморщился.

Много зданий, не хватит на все шашек. Купил десять, но после “Дубовых домиков” осталось восемь. Кто же мог подумать, что Граф не просто восстановит старую ферму, а развернет новую, да с таким размахом?