Крысолов - Страница 88

— Да не блажи ты, отец… Приподнимись лучше, у меня рука…

Водитель проворно приподнялся. Стас поднял голову, огляделся. На дороге пусто. Кроме “нивы-шевроле” и фуры никого. Замечательно.

Почти вплотную приложил дуло к днищу багажника и нажал на курок.

Грохот от выстрела, собранный маленьким багажником, как рупором, и брошенный прямо в лицо…

— М-мать! — Голос водителя стал совсем тихим. Стас подождал, пока в ушах чуть отлегло. Посоветовал:

— Открой рот.

Сам тоже открыл рот, передвинул руку на десяток сантиметров вдоль задней стенки багажника, еще раз нажал на курок.

По ушам опять врезало, но уже не так сильно.

— Ложись, теперь не задохнешься. Водитель лег. Покосился на Стаса.

— И долго мне тут?..

— Ничего, потерпишь до утра. Днем кто-нибудь остановится, тогда кричи…

Закрыл было багажник, но в последний момент остановил руку. Снова поднял капот.

— Да, вот что… Извини, что так вышло. Машину можешь себе взять.

— Ну да, а то как же… Благодетель, м-мать… Чтобы за угон пяток лет впаяли…

— Нет, машина чистая. Документы в бардачке. Ну все, отец. Извини, что так вышло. Приятно оставаться. Стас захлопнул багажник.

— Ыпа?

— Иди ко мне, Серый.

Стас подхватил обезьяну на руки, перенес через дорогу и усадил в кабину фуры.

— Сиди здесь.

Захлопнул дверцу. Обошел фуру, открыл дверцы кузова. Совсем пустой. Это хорошо.

— Роммель!

Под ногами пискнуло. Но…

Стас нахмурился, оглянулся.

Рядом сидела крыса и ждала приказов. Но не Роммель.

— Где Роммель?

Крыса покосилась куда-то в сторону, словно смутилась. Потом завертелась в танце.

“Майор”. “Будет здесь”. “Несколько секунд”.

Та-ак… Что еще за новости? Что еще за “Роммель сейчас будет”?.. Все, все, все идет вразнос, валится из рук…

Или Роммель пошел с шестой ротой? Чтобы лично проследить, как подпилят деревья, а потом командовать атакой на машину? Ладно. Пусть.

— А ты кто? Пируэты.

— Хорошо, ротный. Не нужно посылать за Роммелем. Всех, кроме шестой роты, сюда.

Стас перебежал дорогу, вернулся к своей “ниве-шевроле”, сунулся в салон… и замер.

Белоснежка. Лежит, все так же уставившись в потолок машины красными глазками…

На сиденье рядом с ней Роммель. Поднял мордочку, поглядел…

Стас поежился.

Ох, блондиночка, блондиночка…

— Отойдите, герр майор, — не приказал, попросил.

* * *

Яму рыть не пришлось.

Она уже была готова. То ли ротный распорядился, тот, который его встретил…

Нет. Наверно, Роммель.

Стас вернулся к машине, открыл дверцу, нагнулся, протянул руки…

Сами собой руки остановились. То, что лежало на сиденье — было какое-то чужое. Словно это не неподвижная Белоснежка с простреленным животом — а что-то… кто-то чужой. Лишь притворяющийся коченеющим трупом Белоснежки. Кто-то чужой, только и ждущий, чтобы к нему прикоснулись…

Дотрагиваться совершенно не хотелось.

Стас оскалился. Чужой?! Прыгала на пистолет, ради тебя, защищая тебя, спасая, рискуя своей жизнью — ради тебя! А теперь, значит — чужой?!

Стас скрипнул зубами и осторожно, будто теперь это имело значение, подсунул руки под тельце, под бинты, темные и заскорузлые от засохшей крови.

И все же это было чужое… И будто бы тяжелее. Живая Белоснежка была легче.

Стас развернулся и пошел за придорожные кусты, в деревца.

Присел на корточки, осторожно уложил Белоснежку в вырытую яму.

Наверно, полагается сказать что-то… Что-то хорошее, честное, от души…

Но только…

Та Белоснежка, которой это все хотелось сказать, была не здесь. В памяти, в закоулках души, в сердце — где угодно, но только не здесь.

Здесь был лишь холодный трупик. Трупик крысы-альбиноски с простреленным животом. И все.

Черт бы побрал того графского ратника! И его, и его напарника, и Графа, и всю его новую ферму!

Стас зачерпнул горсть земли — холодной, влажной, почти жидкой грязи… Словно не горсть земли, а плевок… Но никуда не деться. Занес руку над могилой…

Под рукой пискнуло так, что Стас потерял равновесие и завалился вбок. Чуть не упал, оперся на правую руку — прикусил губу, чтобы не застонать от боли.

Из-под левой руки вынырнул Роммель. Встал на краю могилы, словно оттесняя от нее Стаса.

Или отгоняя.

Да, отгоняя. Этот взгляд…

Что ж. Может быть, он и прав.

Виноват.

Стас поднялся, шагнул прочь. Еще раз оглянулся.

Роммель все так же неподвижно стоял на задних лапах. Загораживая могилу с Белоснежкой, неотрывно глядя ему вслед.

Поодаль замерли Лобастый, Рыжик, Скалолазка, Ушастик… Как-то неуверенно ежась и старательно не глядя в глаза…

Стас отвернулся и пошел к фуре. Медленно, без резких движений, словно нес полный кувшин. Чтобы не расплескать ярость, жгущую изнутри. Не расплескать раньше времени.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Небо на востоке светлело.

Тяжелый руль под руками, тяжелая махина рассекает мокрую дорогу, как крейсер, но повинуется каждому твоему движению… Если бы не это, сдержать ярость было бы куда труднее. Словно кровь закипает…

Серый это чувствовал. Полчаса уже как воды в рот набрал. Настороженный, забился на самый край сиденья, прилип к правой дверце…

Крысы на полу тоже как не свои. Затихли, словно испуганные мышата. Личная гвардия… Только уже не пятеро, а четверо.

Мотор зарычал натужнее — машина пошла на подъем. Вырвалась на пригорок, и впереди, далеко в рассветном сумраке, показался поворот на северо-восток. На ту дорогу, что обходила Пензу и ее ближайшие пригороды с севера. На ту дорогу, что была чуть приподнята над окрестными лугами, и с нее хорошо были видны луга и лесополоса за ними…